Aavelaulajatar! Админище ты наш! Чувак!
В сей знаменательный день мы с
TlokeNauake спешим пздрвть тебя с днем рождения!
Желаем тебе быть всегда таким же упртым, креативным, позитивным, накуривать идеи тоннами и успевать сразу все и везде! Ну и чтобы у тебя в жизни было поменьше всяких печалей и побольше финнов, митолла, хороших книжек, классных фильмов, эльфов, Дейты, ворт и киркоханов!
... кстати о последних. Мы долго придумывали, что бы тебе такого подарить, и в итоге после энной мысли пришли к выводу, что лучше молодого недоброго киркохана все равно ничего нет, так что вот. От всего сердца дарим тебе нмнжко упртсти, пгасти, если что не так
Хэппи бёздеееееей
Название: Благими намерениями...
Переводчик:
kaiSSa666 (оно же мастер фотошопа -80 лвл )
Бета:
TlokeNauakeОригинал:
Naughty Drabbles - 20 by
yeaka, разрешение получено
Размер: драббл, 682 слова в оригинале
Пейринг: Хан/Кирк
Рейтинг: R
Предупреждения: немного DS и Кирк в корсете
Когда тонкие, жесткие корсетные косточки впиваются в кожу, у Джима перехватывает дыхание. Пальцы Хана порхают над перекрестной шнуровкой, затягивая — совсем чуть-чуть — каждую нить. Джим закрывает глаза — ему нужно сконцентрироваться на дыхании — но почти сразу отказывается от этой идеи, предпочитая смотреть на Хана: переносить почти болезненные ощущения гораздо проще, если их скрашивает приятное зрелище, так что Джим не сводит с него глаз, пока его фигуре придают формы, совершенно ей несвойственные.
Добравшись до верха, Хан перевязывает бант. Он невольно обнимает Джима, а тот в свою очередь кончиками пальцев касается его груди и почти прижимается к нему на каждом вдохе. У Хана под кителем форменная плотная водолазка с высоким горлом, а Джим практически обнажен — кружевной корсет едва доходит до сосков. Огладив неестественно изогнутую спину, Хан устраивает ладони у него на бедрах — он уже успел избавить Джима от трусиков, и тот сначала думал, что корсет постигнет та же участь.
Однако Хан, напротив, затянул Джима так крепко, что от нехватки кислорода у него кружится голова, а глаза закрываются сами собой. Джим и так знает: что бы он ни преподнес Хану на день рождения, подарок все равно будет недостаточно хорош — иначе просто и быть не может.
Но подобного Джим все равно не ожидал.
С трудом переведя дыхание, он льнет к Хану, проводит языком по его мягким губам. Хан позволяет ему это, а потом тянет за шнуровку назад; Джим тут же отвлекается и встречается с ним взглядом, пытаясь угадать, чего от него хотят. Хан сжимает его ягодицы, и Джим, всхлипнув, подается на прикосновение и трется членом о ткань его брюк.
Хмыкнув, Хан практически мурлычет ему на ухо:
— Вы очень, очень плохо себя вели, капитан.
Джим со стоном трется о его щеку — этот голос, глубокий, мягкий и чертовски сексуальный, когда-нибудь его добьет. Облизнувшись, он неуверенно бормочет:
— Так значит, тебе нравится?
Джим и правда сомневался до последнего — конечно, с фантазией у него никогда не было проблем, но в этот раз он просто заявился к Хану безо всякого предупреждения — в женском белье под формой. Правда, тот уже должен был знать, каким плохим Джим может быть при желании.
— Очень нравится, — выдыхает Хан. Рассмеявшись, он гладит Джима по обтянутому кружевом боку и медленно скользит пальцами между ягодиц, растирая напряженные мышцы и заставляя его кусать губы.
Джим чувствует себя намного увереннее — зная, как сейчас выглядит и как Хан его любит, как ему нравятся эти кружева. Чмокнув его в щеку, Джим почти стонет, совершенно недвусмысленно вильнув бедрами:
— Собираешься трахнуть меня прямо так?
Сейчас эта идея кажется ему весьма и весьма привлекательной.
Но Хан лишь расплывается в улыбке и коротко отвечает:
— Нет.
Нахмурившись, Джим чуть отодвигается, внимательно глядя на него. Хан не дает ему ни сосредоточиться, ни заговорить — целует и трется о его болезненно возбужденный член. А потом вдруг убирает руку и сталкивает Джима с коленей. Тот неловко взмахивает руками, пытаясь удержать равновесие, а потом поднимается на ноги, хоть колени и дрожат. Он задыхается, а корсет только усугубляет ситуацию.
Хан разглядывает его, а потом смотрит на пол.
Не сводя глаз с одежды Джима, валяющейся на полу неаккуратным комом, Хан откидывается на спинку кресла и с поистине нечеловеческой жестокостью заявляет:
— Думаю, все же нет. В конце концов, у нас уже заказан столик.
При виде его коварной ухмылки Джим бледнеет, додумывая конец фразы.
— А теперь почему бы тебе не одеться? И если ты высидишь весь ужин — и при этом, конечно же, будешь прилично себя вести, — в таком случае мне придется трахнуть тебя прямо в уборной.
Джим морщится, уверенный, что потеряет сознание гораздо раньше, да и ждать совершенно не хочется. Но это день рождения Хана; а потом, когда тот вновь тянется к нему за поцелуем, любые намеки на протест просто улетучиваются у него из головы.
Грядущий ужин будет сущей пыткой.